Деревня Стрелы: ловля раков на реке Которосль

Из документальных источников, исследований А.А. Титова можно узнать, что многие жители д. Стрелы и прилегавших селений Приимковской волости Ростовского уезда Ярославской губернии на протяжении разного времени занимались ловлей раков в р. Которосль. Подтверждением этому могут служить и личные наблюдения автора этих строк в 1960-е – 1970-е годы.

Если в XIX – начале XX веков ловля раков была промыслом и удовольствием, то впоследствии – забавой. Их ловили не только взрослые крестьяне-колхозники, но и дети. И даже не умеющие плавать или не желавшие ловить, ели этот «деликатес», получая его как угощение от земляков.

Используя современную терминологию можно без преувеличения сказать, что раки являлись неким брендом, благодаря которому селение было известно и за пределами региона. Когда говорили, что едут в Стрелы в гости или на рыбалку, подразумевалось половить раков и вдоволь их поесть, чаще запеченных в костре на берегу р. Которосль.

Константин Степанов

Ловить раков руками под берегом стрельские мальчишки зачастую начинали, когда еще не умели плавать, лет в семь–восемь. В таком возрасте их в основном ловили на мелководье под кочами (обрушившийся в воду во время весеннего паводка край берега). Там в ямках, сделанных раками наподобие нор, часто сидели некрупные маточки. Они были черного или песчаного цвета и больно кусали за пальцы своими короткими клешнями с острыми шипами на концах. Особенно злыми они были весной, когда под гуской (хвостом) у них появлялась темно-малиновая икра или же маленькие белые рачки, величиной с рисовое зерно. К десяти годам, когда уже многие ребята достаточно хорошо плавали, ловля перемещалась и в обрывы.

С первых чисел июля и до конца августа раки хорошо ловились на специально сделанную снасть – раковницу (в Ростове ее называли «рачешня»). Чаще для нее использовался обруч от бочки или шайки, диаметр которого колебался от 30 до 80 см. Значительно реже использовались металлические обручи диаметром около 20 см, сделанные в кузнице для крепления деревянной втулки на колесе телеги, т.к. они были тяжелые. При помощи веревки, лески или капроновой нити к обручу с небольшим напуском крепился отрезок сети от бредня, скрыги или вензеля. Это делалось для того, чтобы при подъеме раки оказывались на дне сетки как бы в ловушке. Так они не могли уплыть из раковницы, когда она была еще в воде: сеть с напуском лишала их опоры. Если же по незнанию сетка привязывалась к обручу внатяг, то рак, заметив опасность, быстро взмахивая гуской, уплывал в родную стихию.

Через одинаковое расстояние к обручу привязывались четыре конца капроновой нити или толстой лески, длиной около 50 см. Они крепились к веревке или леске длиной около 4 м, а та, в свою очередь – к длинной палке или удилищу. Одинаковый размер концов обеспечивал равномерное поднятие снасти с уловом (раками), которые могли находится в ней и у одного края обруча. Если это не соблюдалось, то во время подъема раковницы из воды она могла сильно накрениться, а то и опрокинуться (перевернуться).

В качестве приманки к сетке привязывались небольшие куски мяса, лучше с душком, пойманная в реке мелкая рыба, а также лягушки, которых на заливных лугах реки всегда было много.

Первый раз мне довелось половить такой снастью с родственником и соседом Витькой Степановым в восемь лет. Раковницу я сделал из толстой железной проволоки и взятой украдкой у матери бордовой хлопчатобумажной сетки, с которой она ходила в магазин за хлебом. Мы пришли с ним на Маков (здесь и далее это название и другие означают топоним из разговорной речи жителей Стрел) и забросили ее с лодки дяди Вани Кузина. Нам тогда здорово повезло. При первом же подъеме раковницы в ней сидел очень большой скрападень (мужской представитель ракообразных). Он был черного цвета и от тяжести едва шевелил клешнями на воздухе. В последующие закидки мы поймали еще двух скрападней цвета речного песка. Через некоторое время на Маков пришли старший брат соседа – Генка и его друг Колька Кузин и, увидев наш улов, предложили поделить пойманных раков. Сначала отвернулся я и на вопрос: «Кому?» – ответил: «Мне». В результате этой жеребьевки мне достались два средних рака, которые по своей массе были больше самого крупного. Я не поверил им и предложил повторить жребий. Потом еще наверное, раз семь пробовали делить «улов», и всегда мне доставались эти два рака, а соседу один, но большой. Помнится, от досады я даже заплакал, мне было так обидно на явный подвох со стороны старших товарищей. Слезы отчаяния подействовали на них и, первый в моей жизни большой черный рак, пойманный на раковницу, был отдан мне. Радости не было предела. Домой летел как на крыльях, только обруч раковницы покачивался за спиной на колышке, лежащем на плече. Этого рака я испек на пучке хвороста за нашим огородом на берегу Протка (ручья) у самой воды. В последующие годы мне довелось много ловить раков на раковницы, но тот первый черный красавец запомнился на всю жизнь.

Самого большого рака я поймал в двенадцать лет. Тогда мы, деревенские мальчишки, ловили их за мелью у Первой тихой (старица). Здесь, за ручейком, вытекающим из старицы, был крутой берег из мягкой голубой глины. Несмотря на то, что шел по обрыву не первый и в сильно взмученной воде, мне все же удалось поймать несколько раков. Во время этой ловли я и наступил на дне на очень большого скрападня. Сначала показалось, что стою на коряге, но потом, пощупав ее пальцами правой ноги, понял – это рак. Когда я уже держал его над водой, в которой стоял по ключицы, то не верил своим глазам: в руке находилось нечто более похожее на тихоокеанского краба, чем на речного рака. Он был песочного цвета и немного шевелил большими клешнями, которые висели, как картофельная ботва от клубней во время  уборки. Рак был настолько крупный, что, находясь вне воды, не мог их поднимать, и тем более кусать ловца. Затем мы ловили раков на Кочном обрыве у Второй тихой, в крутояре у Третьей ямы и на первом обрыве Перерытика. Тут же, на крутом берегу у небольшой озерины, во время дележки этот рак достался одному из друзей детства. Потом было много выловленных раков, как руками, так и на раковницу, но больше этого мне поймать так и не удалось.

В течение лета они меняли свой панцирь. Иногда доставали из норы совсем мягких раков, которых мы почему-то называли прелыми. Они имели голубовато-серый цвет и мягкую эластичную кожу вместо панциря. Раки не могли передвигаться по дну водоема и находились в норе до полного его отвердения. Деревенские и приезжие рыбаки рассказывали, что на клешни таких раков хорошо ловились крупные язи, но поймать их на эту наживку мне не довелось. При нырянии под обрыв иногда удавалось обнаружить в норе не рака, а налима или окуня. Если в норе сидел налим, то она была немного прохладной на ощупь. Конечно же, изловить налима было непросто. Как правило, если не удавалось его крепко схватить за жабры в первую попытку, то второй могло и не быть, так как он довольно быстро покидал свое убежище. Что же касается окуня, то, как только я просовывал в нору руку, он сразу же поворачивался хвостом, и пальцы кололись об острые колючки «полосатика».

Чаще и больше раков ловили на Повороте. Это место р. Которосль было близко к Стрелам и удобно для купания: здесь берег местами имел покатый уклон из мелкого чистого песка. На той стороне (левый берег) находился песчаный пляж, а длинные глиняные обрывы являлись любимым местом обитания раков. На правом берегу находились мостки для полоскания белья. Летом в обеденные часы сюда приходили крестьянки на полдни доить коров из личных хозяйств, а сторож в ночном присматривал за лошадьми колхоза «Красный огородник», затем – совхоза «Овощевод». Тут же несколько полевых дорог соединялись в одну, ведущую через прогон в селение. Все это способствовало тому, что Поворот был наиболее любимым местом для купания у жителей Стрел.

Стрельские крестьяне все, без различия в возрасте, купались в ситцевых трусах (черных или синих). Тогда это было обычным, нормальным явлением. Помнится, как при неторопливом заходе в воду ее прохлада ощущалась ступнями, коленками, животом. Как только вода оказывалась на уровне груди, мы зачастую останавливались, глубже никто не шел. Руки подняты вверх, все немного поеживаются от холода. Но вот один из ребят «опускается» под воду, а потом с шумом выпрыгивает из нее, обдавая окружающих брызгами. В ответ на этого кто-то кричит, а кто-то выбегает на берег, возмущаясь такой выходкой. Однако через некоторое время все окунаются в воду, и начинается купание, при котором наибольший интерес представляет ловля раков. Мы потихоньку заходим в обрыв, вымытый водой в глинистом берегу и продвигаемся против течения, чтобы не спугнуть раков мутной водой, образующейся от ходьбы по дну реки. В это время пальцами ног все ищут в глине норы раков. Часто, сидевший там рак несколько высовывал из нее свои клешни. Наверное, он это делал для того, чтобы при случае успеть схватить проплывающую мимо рыбку или же «уснувшую» лягушку, которую несло течение по дну реки.

Вот большой палец моей правой ноги нащупал в обрыве отверстие с насыпанной рядом небольшой кучкой глины. Становится ясно, что она вырыта совсем недавно, и в ней, возможно, находится рак. Набираю в легкие воздух и ныряю под воду с открытыми глазами, приближаясь к тому месту, где обнаружена нора. Сквозь слегка зеленоватую воду вижу небольшое черное пятнышко. Пытаюсь просунуть в него ладонь, но проходят только пальцы. В это время чувствую легкое покалывание и покусывание их клешнями. Удача – в норе действительно сидит рак. Перед тем как всплыть на поверхность воды, быстрым движением пальцев правой или левой ноги снова закрываю отверстие. Набрав воздух, вновь ныряю под воду и рукой начинаю разрывать вход, так как размер вырытой раком норы не везде одинаков и чаще имеет узкий вход, а потом довольно просторное место, где и сидит рак. Через два или три таких ныряния вход в нору становится значительно больше. После этого просовываю в него правую руку, стараясь ухватить рака за обе клешни, чтобы поймать наверняка. Если из-за недостатка воздуха или из-за «упрямства» рака удастся схватить его только за одну, то велика вероятность остаться без улова: когда вынимаешь рака из воды и не успеваешь перехватить левой рукой за панцирь, он может оставить клешню, а сам уплыть. Такое было в моей практике не раз.

За одно купание каждому удается поймать около дюжины раков разных размеров и расцветки. Среди них есть маточки, они поменьше скрападней, но более агрессивны и кусаются намного сильней «мужской половины». Несмотря на то, что пальцы кровоточат от укусов клешнями или от уколов острых шипов на панцире возле глаз, всегда испытываешь большое удовлетворение от улова. Один из друзей собирает раков на берегу в завязанные внизу узлом штанины трико. Наполненные таким образом штанины своим видом напоминают два верблюжьих горба, опущенных к земле. После того как ловля раков заканчивается, вылезаем на берег и, посиневшие от холода, покрывшиеся мелкими пупырышками – «гусиной кожей», начинаем поиск веток, сухой травы или соломы. Прямо на берегу реки разводим костер. Сначала при возгорании травы идет едкий желтоватый дым, а когда загораются сухие ивовые ветки, в жаркий огонь бросаем раков. Панцирь на них «раздувается» и начинает «пищать». В это время нужно следить, чтобы раки не подгорели, для чего их часто переворачиваем и как только они покраснеют, вынимаем из костра и кладем других. Вот, наконец, все испечены. Раки не только красны, но и немного «просмолены» от сгоревшей травы, соломы и веток речного ивняка. Это придает им запах костра с дымком и чего-то еще особенного и неповторимого. У нас было не принято варить раков в воде. Казалось, что они от этого «дурно» пахли, а мясо не имело того ароматного вкуса, какой был присущ ракам, запеченным на костре.

Затем начинается самое приятное – еда рака. От него отделяется хвост, именуемый в нашей мальчишеской среде гуска, и очищается до мяса. Потом от панциря отрываются клешни с коленями, которые после надкусываний по краям разламываются пополам и из них также достается розовато-белое мясо. Когда гуска и клешни съедены, оставшийся панцирь (втулка) делится на две части. Нижняя «летит» в реку на корм рыбам, а с верхней, при помощи большого пальца, снимается небольшой мясной «налет», напоминающий «жир» рака. Так, не спеша, мы съедаем выловленных раков, а часы у костра пролетают незаметно.

Во время незатейливых мальчишеских разговоров кто-то предлагает идти ловить раков на Маков, и все охотно соглашаются с ним. Идти туда напрямую мимо небольшой озерины с белыми лилиями и желтыми кувшинками, под которыми в глубине плавают караси и ползают личинки стрекоз, не более двенадцати минут. Здесь раков ловится намного больше, чем на Повороте, и мы не замечаем того, что продрогли, так как уже продолжительное время плаваем и ныряем в воде. И только после того, как оказываемся на берегу, всех начинает пробивать озноб, «зуб на зуб не попадает». Посидев у костра, начинаешь понемногу согреваться, да и солнце в обеденные часы также очень хорошо греет.

После того, как все раки съедены, мы идем в обратный путь. Все довольны и веселы. Укатанная телегами луговая дорожка согревает пятки. В воздухе, наполненном запахом знойного лета, летают бабочки и стрекозы.

К сожалению с 1977 г. раков в р. Которосль не стало. Односельчане поговаривали, что тому виной был большой сброс отходов из картофелеперерабатывающего завода в п. Борисоглебский, расположенного на р. Устье. Так это или нет, неизвестно, но раков долгое время не было. Они начали появляться в реке только в начале 1990-х гг., когда из-за финансовых трудностей многие предприятия были закрыты. Однако к 2008 г. раков в Которосли у Стрел снова не стало.

 

Об отдаче в аренду ловли рыбы и раков на реке Которосль

 

В книге Приимковского вотчинного правления за 1822 г. удалось обнаружить приговор об «отдаче» в аренду сроком на 5 лет ловли рыбы и раков в Которосли крестьянам д. Бакланово Е. Скаредову и И. Цыбанову за 830 руб. годовых.

Согласно ему, ловля разрешалась на участке р. Которосль от соединения рек Векса и Устье и вниз по течению до р. Черная, а также в озеринах (старицах – К.С.). Высокая сумма арендной платы (в 1813 г. хорошая тягловая лошадь стоила 150 руб. – К.С.) свидетельствует о наличии в водоемах большого количества рыбы и раков. Поставка раков по 10 руб. за 1000 шт. только в контору вотчинного правления указывает, что река кишела раками. Поскольку их было очень много, это указывает на то, что вода была чистой (с 1977 г. раков в Которосли почти нет, а воду нельзя пить даже после кипячения – К.С.). Чтобы увеличить улов и, как следствие, получить больше денег, приговор разрешал арендаторам передачу права «розничной» аренды.

Данный источник представляет самостоятельный интерес и поэтому ниже он публикуется полностью.

Документ – скоропись первой четверти XIX в., написан черными чернилами на листах бумаги светло-синего цвета. Ширина листа по верхнему и нижнему краю 39 см, длина по корешку и внешнему (боковому) краю составляет 61 см. Лист сфальцован (согнут) пополам (19,5 х 30,5 см) и подшит в тетрадь. В каждой тетради 3 листа и, соответственно, 6 половин листов. На просвете просматриваются вержеры и понтюзо, по центру и внизу листа – филигрань. На левой половине листа по центру видны буквы «Я М Ф», а на правой – круг 7,8 см с двойным ободком. В нем под короной «Александровский» двуглавый орел на прямоугольном с двойным ободком постаменте (5,3 х 1,5 см), в котором две прописные буквы «Д» и «Я». Согласно расшифровке значится как «Ярославская мануфактура фабриканта Дмитрия Яковлева» (см.: Клепиков С.А. Филиграни и штемпели на бумаге русского и иностранного производства XVII–XX века. М., 1959 С. 20, 46). В нижней части листа цифры «1817».

Понтюзо на листе расположены вертикально, т.е. параллельно корешку рукописи и перпендикулярно по отношению к строкам текста. На листе находится 15 понтюзо, интервал (расстояние) между ними 2,6 см.

Документ (лист 34 (resto), 34 об. (verso)) написан на половине листа, на котором по центру имеется филигрань с орлом, а внизу цифра «7». Филигрань расположена «вверх ногами» (опрокинута), т.е. верх ее направлен к низу листа, а низ – к верху.

Текст передается современным гражданским шрифтом с заменой отсутствующей в современном алфавите буквы «i» на «и»; буква «ъ» в конце слова опускается, а «й» пишется в соответствии с современным пониманием текста. Знаки препинания расставлены согласно современным правилам.

 

1822 г., январь 24. – Приговор Приимковского вотчинного правления об отдаче ловли рыбы и раков на реке Которосль крестьянам деревни Бакланово

 

(л. 34) 1822-го года генваря 24-го дня в вотчинном правлении в полном собрании бурмистр (Михаил Юхтин – К.С.) и от всех сел и деревень поверенные учинили сей приговор в том, что с согласия всего миру рыбные ловли и рака по реке Котрости, включая рек Устья от соединения рек Вексы и Устья и вниз по оной реке Котрости до речки Черной, где оная впадает в реку Котрость и по озеринам, отдали в отдачу деревни Бакланова крестьянам Егору Скаредову и Ивану Цыбанову с тем условием, чтобы по реке Котрости для вотчинной канторы за гакам раков наловить, а когда раки понадобятся для канторы, то брать раки у вышеозначенных рыбаков Скаредова, Цыбанова по десети рублей за тысячу. От вышеписаннаго числа впредь на петь лет ценою по осмии сот (л. 34 об.) по тридцати рублей в год и чтоб деньги (слово написано над строкой – К.С.) получать по учинении сего приговора в августе месяце кажней год по курсу как состоять будет курс ассигнациям и серебром, и вышеписанным откупщикам позволяем делать розничную по реке Котрости отдачу рыбных ловель не только своим вотчинным, но и казенным крестьянам и других помещиков с тем, чтобы брать с них на те отдачи писменные обязательства кантракты, в том и подписуемся.

К сему приговору деревни Жукова поверенной Василей Иванов Дыханов и за себя и вместо примковской трети всех поверенных по их личному прошению руку приложил. Деревни Кладовиц повереной Семен Матвев за себя и вместо кладовьской трети повереных по их личному прошению руку приложил. Деревни Исад повереной Иван Кузьмин за себя и вьместо семибратецкой трети повереных по их личному прошению руку приложил. Деревни Семеноской повереной Яков Демидов за себя и вьместо вьсех семибрацкой села Василькова и деревни Стрел повереных по их личному прошению руку приложил (надписи, сделанные поверенными, написаны также черными чернилами, но разным почеркомК.С.)

ГМЗРК. Ф. 360. Оп. 11. Д. 4. Л. 34, 34 об. Подлинник.

 

А вот как ловлю раков в р. Которосль в середине 1880-х гг. описывает в своих исследованиях А.А. Титов: «Рачная ловля. При рыболовстве, остается еще заметить о новом, недавно появившемся, и то только в одной местности уезда, именно в Приимковской волости промысле – рачной ловле, производимой в р. Которосли, вызванной благодаря проведению линии Московско-Ярославской железной дороги. Промысел этот возник года три тому назад, хотя ловля раков производилась и давно, но раньше исключительно для себя и для уженья на них рыбы. Один из числа многих в этой волости скупщиков-молочных скопов и яиц для Москвы и Петербурга стал скупать у мальчишек наловленных раков для отвоза в Москву, платя за сотню крупных 20–30 коп. и за сотню средних 10–15 коп. В виду этого, стали раков ловить не только мальчишки, но и некоторые взрослые, и мало по-малу, занятие это обратилось в промысел и число таких промышленников, с 5 человек, в последнее время достигло до 50-ти.

Хотя этот промысел и ничтожный по количеству доставляемых выгод (рубля 1 ½–2 на человека в лето) и составляет покуда еще занятие исключительно детей-подростков, но со временем, с увеличением числа скупщиков он может развиться, а потому и дано здесь ему место. Промысел этот не требует никаких затрат и ловля производится: в жаркое время просто руками в норах, а в холодное – особаго рода снастью, называемой «рачней». Снасть эта деревянный обруч, опутанный тонкими бичевками или просто мочалами; на середину его прикрепляется кирпич, у которого привязывается рыба или мясо, преимущественно испортившееся и затем привязывается бичевкой к палке и спускается в воду. В полчаса раков в нее набирается до 3-х десятков. А руками в это время налавливают до полусотни и более. Раков в Которосли очень много. Скупщик раков, рассказывают, продает их в Москве крупных от  1 до 1 ½ р. за сотню, а средних от 40-ка до 60-ти коп. Если это правда, то такая торговля очень выгодна, тем более, что он едет не с одними с ними, а с товаром, составляющим постоянную его торговлю» (Титов А.А. Статистико-экономическое описание Ростовского уезда Ярославской губернии. СПб., 1885. С. 96, 97).

 

На фото автора и его сына Александра Степанова – река Которосль и её окрестности

 

Карты Ростовского уезда Ярославской губернии

1. Два фрагмента карты «Менде», ок. 1859–1860 гг.

2. Фрагмент карты Ярославской губернии, ок. 1897 г. (на карте имеется автограф А.А. Титова, сделан 11 октября 1897 г.) (Государственный музей-заповедник «Ростовский кремль»(далее – ГМЗРК). Ар-246)

3. Два фрагмента карты Ростовского уезда, 1916 г. (ГМЗРК. Ар-186; Ростовский филиал Государственного архива Ярославской области (далее – РФ ГАЯО). Ф. 5. Оп. 1. Д. 1088а. Л. 1,2)

4. Карта сельскохозяйственных районов Ростовского уезда, 1929 г. (ГМЗРК. Ар-1218)

5. Фрагмент плана Ростовского района Ярославской области, ок. 1965 г. (РФ ГАЯО. Ф. Р-6. Оп. 6. Д. 140. Л. 1)

 

На рисунке автора показана раковница, при помощи каких жители деревни Стрелы ловили раков

 

Фото автора.